ЧЕЛОВЕК БЕЗ ИМЕНИ

( продолжение, II )

ТИХИЕ ИГРЫ

Светлые мальчики с перьями на головах
Снова спустились к нам, снова вернулись к нам с неба.
Их изумленные утром, слепые глаза
Просят прощенья, как просят на улице хлеба.
Медленно, словно пугливые странные звери,
Еще не успев отойти от заоблачных снов,
Ищут на ощупь горшки и открытые двери,
Путаясь в спальных рубашках, как в ласках отца.

Припев:
Тихие игры под боком у спящих людей,
Каждое утро, пока в доме спят даже мыши.
Мальчики знают, что нужно все делать скорей,
И мальчики делают все, по возможности тише.

Слушают шепот и скрип в тишине дальних комнат,
Им страшно и хочется плакать, но плакать навзрыд.
Им до обидного хочется выйти из дома,
Что их пробирает неведомый маленький стыд.
Пока спят большие в своих неспокойных постелях,
Пока не застали детей в белоснежном белье,
Они безмятежно и тихо находят затеи,
И музыка их не разбудит, лежащих во сне.

Припев.

Одинокая фигурка на песке начинает от нас удаляться. Мы видим ее с высоты - маленький крестик на грани воды и песка.

А чуть-чуть поодаль - еще один крестик, еще один и еще... Мальчики, лежащие на берегу раскинув руки.

Но вот пошевелился один, второй, третий... Мальчики поднимаются, озираются, как дикие зверьки, перемигиваются, переглядываются, делают друг другу знаки, начинают сближаться и сбиваться в маленькие стайки...

Вот уже в стайках затеваются свои отношения, идет какая-то внутренняя борьба, выдвигаются вожаки...

Откуда-то появляются и девочки. Они держатся отдельно, искоса наблюдают за мальчишками, хихикают, перешептываются... Мальчики оглядываются на них и, стараясь продемонстрировать свою удаль и бесстрашие, начинают подначивать друг друга. И тут достаточно одного толчка, одной гримасы, чтобы две стаи смешались в клубок дерущихся тел. И хотя это просто мальчишеская потасовка, но ярость на лицах - пугающе неподдельная. Причем и девочки из зрительниц и болельщиц вдруг превращаются в ее участниц и с неменьшей свирепостью царапаются, вцепляются в волосы мальчишек и друг друга.

А на обрыве сидит Бродяга, наблюдающий эту возню с неподдельным интересом, и даже участием, что, однако, не мешает ему спокойно грызть яблоко.

Драка кончается так же мгновенно, как и началась. Кто-то убегает с плачем, кто-то потихоньку отползает в кусты, как раненый зверек, чтобы зализать раны. На песке остается лежать один наш Герой, всхлипывающий, с подбитым глазом, в ссадинах... Бродяга поднимает его, отряхивает с одежды песок, утирает щеки и нос...

Нашему Герою 13 лет. Мы видим его выходящим из школы вместе с другим мальчиком, его ровесником. Они догоняют девочку. Девочка кокетливо смотрит то на одного, то на другого. Жесткая переглядка между мальчишками. И вот они, уже отбросив в сторону ранцы, в какой-то подворотне выясняют отношения, естественно, с помощью кулаков... Вокруг них собрались болельщики. Азарт драки охватывает постепенно всех присутствующих. И снова яростный клубок тел... И случайный Прохожий, задержавшийся у подворотни - все тот же Бродяга, грызущий яблоко... Наш Герой собирает растерзанный ранец. Поднимает голову - и встречается с добродушной усмешкой прохожего. На лице у мальчика синяк, причем опять под тем же глазом. Человек с яблоком опускает руку в карман, достает оттуда монетку, очевидно, последнюю, судя по тому, как он в раздумье ее разглядывает. Затем подбрасывает монетку в воздух - мол, была не была, - ловит на ладонь и протягивает мальчику, кивнув на синяк. Мальчик растерянно прикладывает монетку к подбитому глазу.

Наш Герой растет.

Дискотека. Темнота, теснота, разгоряченные лица, слипшиеся тела в свете ослепительных вспышек. И в этой темноте, в этом неровном свете нам почти не удается рассмотреть, как вызревает очередная драка. Мелькают лица девушек: любопытные, удовлетворенные, испуганные... Мелькают кулаки, руки, ноги мальчишек... Удар в челюсть, кто-то сгибается пополам, кого-то топчут, кого-то оттаскивают... Бродяга, жующий яблоко, рассматривает мерцающую рекламу дискотеки... Выкинутый из дверей Герой налетает прямо на него, чуть не сбивая с ног... Берег Океана. Чуть брезжит рассвет. Мальчик стоит на коленях у воды, и Бродяга обмывает его лицо... Капают и тут же расплываются в воде капли крови из разбитого носа...

МУЗЫКА НА ПЕСКЕ

Вступление.

Мальчик стоит на коленях у самой кромки воды. Незаметно исчез куда-то Бродяга. Мальчик совершенно один, впрочем, уже не мальчик, а 15-летний юноша.

Мальчик поднимается с колен, идет по берегу, сначала медленно, нерешительно, словно заново учится ходить, но постепенно движения его становятся все раскованней, свободней и начинают напоминать какой-то странный ритуальный танец. Он бредет по песку, заходит в воду, ускоряет шаг, высоко поднимая ноги, словно пытаясь пробежать по волне прибоя. Но не тут-то было! Падает в воду, подняв тучу брызг. Сам над собой смеется.

У зеленой воды, у запаха тины,
Наблюдая восхищенно полет паутины,
Сумасшедший пацан бьет в пустую жестянку,
Сумасшедший пацан лупит старую банку.
Музыка на песке...
Музыка на песке...
Из пустого пространства, из старой консервы
Извлекается звук, возбуждающий нервы.
Сумасшедший пацан бьет жутко и мерно
По заржавленным бакам, по огромным цистернам.
Музыка на песке...
Музыка на песке...

Словно глазами Героя мы вдруг видим рыбаков, стоящих по пояс в воде и растягивающих сети, и уже знакомого нам Бродягу, одетого почему-то не в привычные тертые, рваные джинсы, а в хитон, правда, такой же старый и рваный. Бродяга со счастливой отрешенной улыбкой бесцельно бредет по берегу мимо рыбаков и их семей. Рыбаки не обращают на него никакого внимания. А Бродяга, очень занятый своими какими-то, очевидно, важными и приятными мыслями, сам того не заметив, пересекает границу воды и песка и так же безмятежно и спокойно продолжает свой путь, но уже по воде...

Разинутые рты рыбаков. Среди них и наш Герой.

Оставив своих товарищей, он, как зачарованный, бредет по пояс в воде, с трудом преодолевая ее сопротивление, но так и не может догнать легкую, удаляющуюся по волнам фигуру. Поскрипывают под напором воды створки огромных, старых ворот, захлестнутых приливом... И кажется, что беспечный философ исчез в этих воротах, незримо распахнувшихся только для него... Наш Герой выбирается из воды, бежит по берегу. Песок летит из-под ног, облепляет мокрые джинсы... Но не видно больше нигде Того, кто умеет ходить по воде, яко по суху...

И все-таки наш Герой больше не одинок. Его нагоняют, окружают, бегут рядом с ним такие же как он мальчики и девочки в джинсах, лохматые, беззаботные, веселые...

Припев:
Мы идем за ней как звери,
Мы волнуемся в тоске.
Музыка на песне, музыка на песке.

У веселой волны, у старого камня
Из драной рубахи он делает знамя,
Из ивовой ветки он делает саблю,
И бормочет какую-то абракадабру.
Строит замки из песка,
крутит пальцем у виска.

Ночь на берегу Океана, но очень светло, и не только от огромного фонаря зависшей над Океаном луны и крупных белых звезд, похожих на праздничные гирлянды... Светло от высоких, жарких костров, рассыпанных по всему берегу.

Пестрый народ собрался вокруг них. У каждого костра своя компания, но объединяет их то, что все они очень молоды и кажутся такими свободными и счастливыми, что у постороннего наблюдателя поневоле должно возникнуть желание к ним присоединиться. И такой наблюдатель есть - все тот же знакомый нам Бродяга, вновь сменивший свой хитон на потертые джинсы. Он идет от костра к костру, смотрит, улыбается...

Здесь длинноволосые парни отчаянно рвут струны гитар. Там бритоголовые юноши и девушки в длинных оранжевых балахонах, напоминающих одежды браминов, сосредоточенно, чуть покачиваясь в такт, слушают ситар. Еще одна компания весело попивает дешевое винцо. Другая вытанцовывает что-то вокруг костра. В третьей - куча-мала, в которой невозможно разобраться, кто есть кто, потому что и парни, и девушки одинаково длинноволосы... Объятия, поцелуи... Здесь же "тусуется" и наш Герой. На миг он встречается взглядом с ласковыми и лукавыми глазами Бродяги...

2-я часть куплета:
Мы бросаем семьи, мы сжигаем деньги,
Деремся на свалке из-за ржавой канистры.
Кухонные женщины несут сковородки,
С ведром для бумаг вдаль уходят министры.
И под барабанный бой он зовет нас за собой.

Поднимается солнце. И все, встретившие рассвет, компании снова слились теперь в одну пеструю толпу, которая подняла веселую возню у воды. Строится дом. Невиданный дом из песка... Все бестолково суетятся, смеются, мешают друг другу, каждый лепит что-то свое. И дом поэтому получается таким же бестолковым и странным, зато огромным. А мы наблюдаем за всем этим грандиозным строительством то вблизи, то с высоты птичьего полета, откуда суета на берегу напоминает муравейник. С невероятной скоростью растет эта новая "вавилонская башня". Наконец, дом готов. И в него даже можно войти.

Припев:
Мы спешим за ним, как крысы,
И скрываемся в прибой.
Музыка под водой, музыка под водой.

И наш Герой входит в этот дом и оказывается в самом обыкновенном офисе. Солидный письменный стол, кресло, телефакс, из которого выползает какая-то деловая бумага...

Огромная волна накрывает дом из песка, и в один миг ничего от него не остается, кроме стола, кресла, телефакса, и Героя, сидящего за этим столом в костюме клерка. С тупым лицом рассматривает он груду деловых бумаг и папок, лежащих перед ним...

И снова поднимаемся мы на высоту птичьего полета и оттуда видим, что Герой наш не одинок, и что по всему берегу тянется вереница таких же столов, и сидят за ними мальчики и девочки, еще вчера певшие у костров...

КРАСНЫЕ ЛИСТЬЯ

Вступление:

И потекли дни. Еще вчера наш Герой ощущал себя свободным от всех проблем и условностей, заполняющих жизнь обывателя, а сегодня он, сам не заметив как, уже закрутился в их круговороте. Работа - склоки в конторе, начальник, хам и тупица; утомительное безделие с никчемным перебиранием бумаг; после работы - кружка пива с приятелями в ближайшем баре; телевизор, спиртное на ночь и случайные подружки в холостяцкой, неуютной квартире. А с утра - снова работа... И так по замкнутому кругу до бесконечности, до бессильной ненависти к себе и окружающим.

Как разомкнуть этот круг, сорваться с привычной орбиты? Как изменить опостылевший тебе мир? Разве только силой своего глубоко запрятанного честолюбия, изредка еще просыпающегося воображения и никогда не угасающей ненависти.

1-й куплет:
Мой город был и велик, и смел,
но однажды сошел с ума.
И, сойдя с ума, он придумал чуму,
но не знал, что это чума.
Мой город устал от погон и петлиц,
он молился и пел всю весну,
А ближе к осени вызвал убийц,
чтоб убийцы убили войну.
Убийцы сначала убили войну и всех,
кто носил мундир,
И впервые в постель ложились одну
солдат и его командир.
Затем они устремились на тех,
кто ковал смертельный металл,
На тех, кто сеял солдатский хлеб,
и на тех, кто его собирал.

И вот уже воображение Героя переносит нас из одного города в другой. Каждый из этих городов в свое время претендовал на звание столицы мира: Триумфальные арки в Риме, Москве, Париже, Константинополе... Многочисленные группы и группки людей, существующие пока отдельно друг от друга, но одинаково подвижные и возбужденные, объединенные каким-то единым порывом: то ли заговорщики, то ли демонстранты. Может, нам кажется, а может, и на самом деле мелькают среди них багряные плащи гладиаторов, огненные накидки Мазды, алые фригийские колпаки, кожанки комиссаров...

Постепенно все эти группки начинают сближаться, перемешиваться, сливаясь в единую гудящую, безликую, шевелящуюся массу. И в этой толпе мы успеваем разглядеть только одно лицо - лицо нашего Героя.

Торжественный въезд через Триумфальную арку трех всадников. Трудно определить их принадлежность к какому-то определенному времени и месту, но очевидно одно - это народные герои, вожди. И толпа радостно приветствует всадников, в одном из которых мы узнаем нашего Героя. Город заполняют войска: входят бронетранспортеры. Первые выстрелы. Вспышки взрывов. Клубы дыма, заволакивающие город. Войска вклиниваются в толпу, но за дымной завесой пожаров и взрывов уже и не разобрать, то ли они сминают ее, то ли с ней братаются.

Припев:
Красные листья падают вниз,
Их заметает снег.
Красные листья падают вниз,
Их заметает снег.

И вот уже вместе с войсками бодро марширует вооруженная толпа. Воюют все со всеми. Падают убитые, но ряды мгновенно смыкаются, и никто не замечает, что они редеют. Кажется, будто просто движется праздничная демонстрация, над которой реют знамена и портреты вождя - нашего Героя.

2-й куплет:
И когда убийцы остались одни в
середине кровавого круга,
Чтобы чем-то заполнить тоскливые
дни, они начали резать друг друга.
И последний, подумав, что Бог еще там,
переполнил телами траншею, И по лестнице тел пополз к небесам,
но упал и свернул себе шею.

Стадион. Огромная чаша, заполненная людьми. Но собрались они здесь отнюдь не для того, чтобы сопереживать очередным спортивным состязаниям. Стадион после путча. На трибунах - пленники. А на зеленом поле празднуют победу вожди и герои. Ломятся от еды и питья бесконечно длинные столы. За спинами пирующих - вооруженные охранники. Тут же, в центре поля, сверкает на солнце косое лезвие гильотины. Кого-то тащат с трибун на пытки, кому-то рубят головы. Бьются в руках насильников женщины. Но и палачи становятся жертвами. Кое-кого из них вырывают прямо из-за стола невозмутимые охранники и волокут на дыбу или на плаху. И доходит в конце концов роковой черед и до нашего Героя, управляющего всей этой вакханалией... Вот-вот стремительно сорвется вниз неумолимый нож гильотины, занесенный над головой Героя...

Мой город стоял всем смертям назло,
и стоял бы еще целый век.
Но против зла город выдумал зло,
и саваном стал ему снег.
Возможно, что солнце взойдет еще
раз и растопит над городом льды,
Но я боюсь представить себе цвет
этой талой воды.

Серый, сырой рассвет. Туман, изморось. Серый пепел, подернувший отгоревшие пожарища. Угольные остовы погибших в них домов и книг. Стаи ворон, кружащих над обезлюдевшим городом... И последними покидают его три всадника - три мрачных предвестника Апокалипсиса. Моросит мелкий дождь. Но в отблесках загорающейся зари он кажется кровавым. Стекают в Океан красные ручейки, омывая догорающие Ворота.

Припев:
Красные листья падают вниз,
Их заметает снег.

Сгоревшая библиотека. Человек без имени медленно проходит мимо обуглившихся полок. Бережно перебирает он чудом уцелевшие страницы осыпающихся книг, соединяя, спасая, восстанавливая останки погибшей культуры...